Не обманешь, звереныш. Удар туфли с металлическим уголком на носке строго между ног зарвавшегося раба, но тот даже почти не вздрогнул, только сначала широко распахнул глаза, потом зажмурился, потом снова открыл. Сделал глубокий вдох и только после этого:
— Простите, госпожа. Я сегодня вел себя непочтительно…
— Значит, ты понимаешь, что заслужил наказание?
— Да, госпожа…
Показалось, или в голосе Айка прозвучало предвкушение? Зверек хочет, чтобы его наказали? Или зверек просто любит единолично владеть вниманием своей госпожи?
Кэйтайриона знала, что Айкейнури готов был расшибиться в лепешку, только бы она развлекалась с ним одним. И ему почти было без разницы, как именно.
— Я буду пороть тебя флоггером два часа!
— Да, моя госпожа! — так и представляешь облизывающегося после миски молока котяру, наглого и избалованного.
— Нет, я отхлещу тебя плеткой так, что ты потеряешь сознание!
— Да, моя госпожа, — котяра слегка сник, но все равно облизывается.
— Нет, пожалуй, я давно не пользовала с тобой стек…
Айк еле слышно вздохнул, но:
— Да, моя госпожа.
Может и правда, влюблен?
— Нет, я привяжу тебя к кровати и заставлю лежать рядом и смотреть, как меня удовлетворяет муж.
Зубы парня издали чуть слышный скрежет.
Ревнивый, наглый, избалованный зверек. Ее зверек. Какая прелесть!
— Думаю, мебель уже разобрали, так что давай вернемся в комнату и на месте решим, как я с тобой развлекусь.
В комнате девушка, подойдя к Айку вплотную, так, что даже почувствовала его тихое дыхание, оттянула и отпустила тугую резинку штанов, затем отошла немного и изобразила рукой — "раздевайся". Через полминуты перед ней стояло красивое мужское тело, просто манящее: " Ну поиграй в меня, Кэйтайриона, пожалуйста!". После вчерашнего расстройства хотелось отвести душу. Сначала все же флоггер, потому что хозяин этого тела знатный наглец!
— На ковер, на спину, руки за голову и ноги раздвинуть.
Воля госпожи была исполнена почти мгновенно.
Кэйт обошла лежащего на ковре зверика, прислушалась. Раб дышал глубоко, размеренно. Старается. Контролирует.
Красивое тело манило… Провела ногтями, наискосок, от груди до бедра, проследила, как проступают на ровной коже красные тонкие полосы.
Парень блаженно зажмурился. Кто бы знал, как сложно давалась ему эта игра в покорность. Когда за каждым сказанным словом, за интонацией голоса приходилось следить. И ладно, если только чужого… Голос госпожи Айк готов был слушать часами, как самую сладкую музыку, даже когда она ругалась. Но ему нельзя было расслабляться. Хорошо, что он почти сразу попал в этот дом, потому что в любом другом с его-то вспыльчивым неукротимым нравом… Показательная ломка на рыночной площади, раз в год, как по расписанию. Странно, что его госпожа еще ни разу не выписала ему это универсальное средство от наглости.
Если сейчас его начали полосовать аккуратные длинные острые ноготочки, значит, стека уже точно не будет. Если, конечно, он опять не ляпнет что-то не то или не так.
Флоггер, даже когда бьют по самым нежным частям, терпеть можно. Да их еще в лагере приучали возбуждаться от хлопков по члену и яйцам, а тут он довел это умение до совершенства. Госпожу явно притягивали мужские гениталии, причем они ее не раздражали, как одну из его бывших хозяек, а именно манили. Она не избивала, а, казалось, ласкала кожаными ленточками флоггера…
Айк закрыл глаза и представил, что это немного другая кожа, чуть более теплая, касается его…
— Айкейнури!!!
Тля! Размечтался… Не вовремя…
— Да что же с вами творится последнее время?!! Один опустить не может, второй сдержать… Что с вами происходит?!
Сдержать — это он, кретин и вейжевый болванчик, а опустить… Это Шай. Тля! Его-то сейчас простят, а Шайн облажался конкретно.
Флоггер ударил между ног, передавая импульс злости юной госпожи на все происходящее. Стерпел. Надо сейчас дать госпоже излить все свое недовольство и потом…
Еще удар. Есть шансы, что потом может и не получиться, если дело пойдет так и дальше. Надо что-то сделать…
Открыл глаза и преданно посмотрел, обычно помогает. Но не сегодня. Тля!
Сказать? Что? Обычно, чем меньше он открывает рот, тем лучше. Но делать что-то надо…
— Простите, госпожа… (Ну почему у него нет способностей красиво излагать банальную дурь, на которую так падки женщины? Матерь Сущего, помоги же, а?! Тля!!) Хотим мы вас очень, вот и теряем контроль!
"Тля… Да ты просто поэт, Айкейнури, сейчас зрители заплачут от восторга и поменяют флоггер на плетку".
Нет?
Приоткрыв один глаз, парень изучил обстановку. Госпожа задумчиво смотрела на него, сидя на коленях между его ног. Сглотнул, потому что в голове мысленно случилось наложение образов… Последний малек точно так же сидел у него в ногах, прежде чем начал делать ему минет. От воспоминаний член сразу стал подниматься, тля! Две пары глаз внимательно следили за этим процессом. Одна — заинтересованно, вторая — напряженно, пытаясь что-то сделать.
— Значит, только хотите? — что-то в голосе госпожи заставило Айка отвлечься от попыток уложить непослушную часть тела и попробовать включить мозг. Мозг подсказывал единственно-правильный ответ на этот вопрос, но его же потом разрежут на кусочки… Хотя, похоже, терять уже нечего.
— Нет, госпожа, я Вас люблю…
Тля! Похоже мозг угадал…
— Ставь давай, прекрати позориться, все равно уже не удержишь.
Госпожа скинула с себя халатик… Тля-а! Он правда угадал нужный ответ?! Матерь Сущего, спасибо тебе!
Исполнив приказание Кэйтайрионы, осторожно сняв с "полочек" все вазочки, книги и другую мелочевку, чтобы парни, изображавшие "книжный шкафчик" могли разойтись, Шайн вернулся в гарем. Рыжика нигде не было видно. Один из мальков сказал, что его увели маленькие хозяйки. Ну вот, только этого и не хватало для полного счастья. Шайн расстроился — в доме было две маленькие девочки, которые не доросли для того, чтобы их уже отправили в Лагерь, но замашки у юных леди были вполне в духе госпожей.
Однако все оказалось не так страшно. Нэйя спасла мать одной из юных обитательниц Дома Маргойлин, позвав их обедать. Рыжика же просто полапали, пообещав в следующий раз отыметь, если он снова вздумает пойти с девочками, не догадавшись послать кого-то из мальков за "помощью". Дело в том, что оспаривать приказы рабы не имели права, даже если те поступали от семи-восьмилетнего чуда с невинным выражением на милой мордашке, потому что это самое "чудо" было женского пола, а вот что могло прийти в голову такой очаровашке — никому не известно. Для игр им полагались ровесники, а никак не взрослые парни.
Правда, Нэйю вновь повезло — одна хотела играть в "Старшую госпожу", вторая решила применить свой парикмахерский талант. В результате Нэйклийанэ почти полтора часа изображал лошадку, безбожно пинаемую пятками по ребрам, а его рыжую "гриву" теперь украшало множество бусинок и заколок, которые можно было выбрать, лишь выдрав вместе с медными прядями. А еще он радовался безмерно, что кое-что из одежды ему тоже оставили на время перевоплощения в коня, не догадавшись, каким образом можно более надежно пристроить "хвостик" из стыренного, видимо, у матери флоггера, и засунули его ему сзади в трусы, чтобы держался. Будь девчушки постарше, таким невинным способом Рыжик бы точно не отделался. Облегчение от того, что так легко отделался — подумаешь, поясница ноет, синяки на ребрах и колени содраны чуть не в кровь (спасибо, что еще не заставляли участвовать в "забеге" на время), зато задница цела, да и остальные части тела тоже — немного омрачалось предстоящими часами распутывания огненного золота волос. Иначе потом вся эта "невозможная красота", как выразилась одна из его экзекуторш, сваляется в колтун, и тогда уж точно останется только подстричься.